25 декабря 2005 года, вечер

Когда-то Эвелин была твердо уверена в том, что ничего более удивительного, чем обращение в вампира, с ней уже точно не произойдет, разве что небо упадет на землю, но это было весьма маловероятно, а ничего еще более неожиданного она просто не могла вообразить. Однако Судьба оказалась намного изощреннее, чем Эвелин могла себе представить, и одна случайная встреча оказалась способна по своей значимости затмить собой не только пресловутое обращение, но и даже обрушение небес, если бы таковое все же произошло.
Если бы кто-то спросил у нее, в какой момент все изменилось, Эвелин ничего не сумела бы объяснить, ведь то, что она почувствовала, встретив Дэвида, вообще было очень сложно облечь в какие-то слова, они просто не годились для этого, ведь все это можно было только ощутить, но не рассказать. Впрочем, новые чувства, мгновенно вспыхнувшие ярким пламенем, сделали ее не только счастливой, но и поставили перед нелегким выбором, ведь Эвелин была несвободна, и тот факт, что Гедеон тоже очень много значил для нее, не позволил ей совершить ничего такого, за что ее можно было бы упрекнуть. Она не стала ничего скрывать от Дэвида, он обо всем знал, но, однажды пообещав сделать ее счастливой, не стал причинять лишнюю боль и торопить события. Древний вампир, проживший на свете полтора с лишним тысячелетия, как никто другой хорошо знал, как много у них времени, и позволил Эвелин поступать так, как она считает нужным. Их редкие встречи носили подчеркнуто дружеский характер, он ничего не требовал, ни на чем не настаивал и ни в чем ее не упрекал. Впрочем, в последнем не было никакой необходимости – Эвелин прекрасно справлялась с этим сама, постоянно казня себя за то, что пусть и мысленно, но уже начала отдаляться от Гедеона.
Так прошел почти целый месяц, окончательно убедивший ее в том, что любовь к Дэвиду – это не временное помешательство, это никуда не исчезнет и ни через год, ни через два, ни через еще какой-то больший срок ничего не изменится. Она по-прежнему будет его любить, и чем лучше Эвелин это понимала, тем мучительнее становилось смотреть в глаза Гедеона и молчать о том, что ее сердце и мысли уже заняты другим. Парень просто не заслуживал такого обращения, но Эвелин уже ничего не могла с собой поделать, их жизненные пути уже начали расходиться, и оставалось только набраться мужества и посмотреть правде в глаза. Это оказалось совсем непросто – Эвелин хоть не считала себя виноватой в том, что полюбила другого, ведь чувствами просто невозможно управлять, но все же предстоящий разговор ее откровенно пугал. Нет, она не боялась физической расправы или резких слов, куда страшнее для нее будет увидеть, если в глазах Гедеона застынет боль, которую она уже не сможет с ним разделить. И чем дольше она откладывала этот разговор, тем мучительнее становилась неизбежная развязка, однако дальше так продолжаться не могло, и однажды наступил день, когда Эвелин с пугающей четкостью осознала это.
Она подходила к дому, где располагалась квартира, купленная Гедеоном, с тяжелым сердцем, а несколько ступенек крыльца показались ей лестницей, ведущей на эшафот. И все же Эвелин шла вперед, понимая, что если сейчас струсит и уйдет, то сделает Гедеону, да и себе тоже, еще только больнее. Вот знакомая дверь, которую она открывает своими ключами, вот привычный интерьер, который она лично одобрила, но сейчас Эвелин даже не проходит в комнату, лишь переступает через порог и прижимается спиной к стене возле дверного проема – она уже чувствует себя здесь чужой, лишним элементом в этой идеальной картине, и с этим тоже уже ничего не поделать.

Кафе "Classic"

25 декабря 2005 год, вечер

Джованни возвращался домой в хорошем расположении духа. Он знал, что Эвелин заподозрит что-то и начнет расспрашивать, если почувствует даже тень беспокойства, потому заранее приготовился уклончиво отвечать на вопросы. Ему не хотелось, чтобы она тоже начала переживать по пустякам, тем более, что пока действительно ничего не ясно; новый год время для чудес и душевных порывов. Гедеон купил дорогой подарок и даже не предполагал, что за сюрприз ждет его дома. Он не замечал отчуждения Эвелин, потому как влюбленные частенько закрывают глаза на мелочи, которые бросаются в глаза сторонним наблюдателям. Молодой вампир искренне верил, что и она испытывает к нему глубокие чувства; у него почему-то не возникало сомнений на ее счет. Может быть дело в руне или в чем-то еще, но ему нравилось все, что она делала. При ином раскладе они бы вряд ли протянули целых два с половиной месяца. Ради нее он оставил престижное место и должность руководителя филиала государственного банка Эроса, потратил все свои сбережения на покупку квартиры здесь, и в кратчайшие сроки нашел новую высокооплачиваемую работу, чтобы обеспечить их маленькую, но почти семью. Он решил, что Эвелин будет лучше доучиться в Дюссельфолде, а в каникулы они поедут в Лаир, где познакомятся с его друзьями. Гедеон скучал по Чаку и Абелю, с которыми сдружился еще будучи студентом. Хорошие и веселые ребята: маг, оборотень... теперь в их разношерстной компании появится и вампир. Остается надеяться, что товарищ волколак не скривит лицо, когда они наконец-то встретятся. Размышления об этом и веселая музыка в колонках автомобиля помогла ему сосредоточиться на чем-то совершенно чуждом политике, деньгам и прочим материальным вещам.
Повернув руль, Гедеон выехал на кольцевую Брайана и уже скоро оказался у подъезда. Припарковав автомобиль в подземной стоянке, он взял вещи из салона и пошел к лифту. Тот приехал быстро. Нажав кнопку нужного этажа, молодой вампир выдохнул. Открыв замок своим ключом, Джованни вошел в квартиру и увидев обувь сразу догадался, что Эвелин уже пришла. 
-Сладкая, я дома, - бархатно проворковал мужчина, снимая с себя верхнюю одежду и избавляясь от обуви. Кожаный портфель с документами он оставил в сторонке, а сам одев тапочки прошел в гостиную. – Я так голоден, что готов съесть быка, - Джованни подошел к своей спутнице и поцеловал ее в щеку, но почувствовав отчуждение отстранился и спросил: - все в порядке? В университете что-то стряслось? – он смотрел ей в глаза приподняв брови и ждал ответа.

Какое-то время в квартире царит тишина, но вот раздается звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, и Эвелин нервно вздрагивает. Еще есть время отступить, передумать, оставить все как есть, а свое измотанное душевное состояние объяснить банальной усталостью, но стоит только Гедеону появиться на пороге, как Эвелин понимает, что просто не имеет права так поступать. Он все еще очень дорог ей и одновременно уже бесконечно далек, и от осознания этого факта сердце болезненно сжимается в груди. На глаза наворачиваются слезы, и Эвелин несколько раз моргает, прогоняя их и беспомощно глядя на то, как Гедеон подходит все ближе и ближе, затем наклоняется и целует ее в щеку. Проявление нежности заставляет ее в очередной раз ощутить себя предателем, одновременно убеждая Эвелин в том, что сколь ужасным бы ни был предстоящий разговор, он все же должен состояться.
- Нет, - слегка заикаясь от волнения, отвечает она. – В университете ничего не стряслось. А вот со мной… Месяц назад я познакомилась с одним человеком… вернее, вампиром, который… который… - Эвелин опускает взгляд и запинается, облизывая пересохшие губы и пытаясь подобрать какие-то слова, способные смягчить тот удар, что она вот-вот нанесет парню, который этого совершенно не заслуживает. Затем все же находит в себе силы, чтобы посмотреть в глаза Гедеону, а тем временем ее взгляд начинает снова заволакивать пелена слез. – Я люблю его, – дрожащим голосом произносит девушка, понимая, что подбирать слова просто уже нет смысла. – И уже ничего не могу с этим поделать. Прости меня, пожалуйста… Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, и не хочу тебя обманывать, совершая у тебя за спиной такие поступки, которые могут тебя оскорбить или унизить, но отказаться от своих чувств я тоже не могу. – Сейчас голос Эвелин звучит глухо и совсем безжизненно, а каждое слово дается с огромным трудом. - Если я так сделаю, то буду жалеть об этом всю жизнь, и это вряд ли сделает нас с тобой счастливыми. Но и отравлять наши с тобой отношения ложью я тоже не хочу, ведь ты этого не заслуживаешь. – Она ненадолго замолкает, сглатывая удушающий комок в горле, мешающий говорить, и совсем не замечая, как по щеке скатывается первая слеза. – Нам лучше расстаться, я больше не имею права находиться рядом с тобой.

Слова буквально врезалось в слух вампира и зазвенели, как церковные колокола, возвещавшие о начале конца света, заставив его сделать шаг назад и посмотреть на Эвелин широко распахнутыми  глазами, в которых отразилась вся палитра чувств, что он испытал сейчас: смятение и непонимание. С его глаз в один миг спала пелена и девушка, стоявшая напротив, показалась ему чужой. Гедеон  не мог понять, что изменилось за эти два месяца, что они были знакомы, но та Эвелин, которую он знал, сейчас не было в этой комнате. Его водили за нос, словно какого-то щенка. И все, что сейчас говорила эта девушка звучало так, будто она  пыталась оправдаться в первую очередь не перед ним, а перед собой, потому как факт обмана уже на лицо, и срок ему – месяц. Ее слезы совершенно не тронули Гедеона. Возможно причиной была злость, которую он испытывал в глубине души, а, может быть, он просто не верил им. Когда-то одна опытная жрица любви, которая и поныне работает в доме Джованни, сказала ему, что таким способом женщины пытаются манипулировать мужчинами, и, как правило, добиваются успеха. Тогда молодой человек  впервые получил  оплеуху, и был готов винить себя в том, что случилось, потому как дама сердца была очень убедительна, когда пыталась оправдать свой обман. Однако совет той женщины очень помог ему посмотреть на ситуацию с другой стороны. Порой в  портовой шлюхе больше чести, чем в обманщице, потому что она не боится признать, что продает свою любовь. Гедеон провел ладонью по лицу, будто пытаясь снять невидимую паутину, и, отвернувшись, сделал глубокий вдох. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Все произошло внезапно, потому неготовый к такому повороту молодой человек счел правильным взять паузу.
-Ты уже так сделала, - сказал он, решив все-таки повернуться и в последний раз посмотреть на ту, кого когда-то посчитал достойной своей любви. – Ты отравляла меня ложью целый месяц, - Гедеон не верил в любовь с первого взгляда, и считал, что для такого, чтобы заявлять о любви нужно время, а, следовательно, они с этим мужчиной тайно встречались. Молодой вампир был зол, но злился он не на того человека, который увел его пассию, и даже не на нее, а на самого себя за то что был так слеп. Голос его звучал ровно, он ни разу не повысил на Эвелин голос и не собирался делать этого теперь. Сейчас он совсем не думал об отце и о том, что тот скажет. Гедеон просто чувствовал себя так, будто на него вылили бочку с дегтем и обсыпали перьями. Он засунул в карман руку и сжал в ладони бархатную шкатулку.
-Я уеду, - Джованни поборол в себе отвращение и направился в комнату, чтобы взять необходимые вещи, попутно бросив:- Собирайся сколько будет нужно. -  Выставлять ее на улицу было бы неправильно. Он не знал есть ли у нового ухажера Эвелин квартира, и не был уверен в том, что она захочет поехать к родителям, потому уточнил. Время, которое она потратит на поиски новой жилплощади пока живет здесь, Гедеон мог провести в резиденции.

Вот, кажется, и все. Слова все сказаны, и идеальная картина, которую они когда-то вместе пытались нарисовать, начинает осыпаться, словно иссохшая от времени фреска. Эвелин сейчас многое бы отдала за то, чтобы ничего не чувствовать, но абстрагироваться от его эмоций оказывается невозможно. Непонимание, затем злость с оттенком презрения... Впрочем, все это было бы ей понятно и без руны, как, впрочем, и то, какие мысли сейчас одолевали молодого вампира, и она лишь молча смотрит на него, пребывая в каком-то странном оцепенении. Разумеется, он уверен в том, что был обманут, и в какой-то мере оказывается прав – неважно в чем это заключалось, но Эвелин действительно больше не принадлежала ему, и отрицать это уже просто бесполезно, да и не нужно. В оправданиях нет никакого смысла, они уже не поймут друг друга, оказавшись по разные стороны пропасти, которая их теперь разделяет, и в этом исключительно ее вина. Услышав, что Гедеон куда-то собирается уезжать, Эвелин, наконец, приходит в себя, отстраняется от стены и устало произносит:
- В этом нет никакой необходимости.
Она не останется здесь, в этой квартире, в которой даже воздух пропитан негативом настолько, что еще немного, и Эвелин начнет просто задыхаться. И не станет собирать свои вещи, ведь это всего лишь атрибуты комфорта и не более того, к тому же единственное, чем девушка на самом деле дорожила, сейчас лежало в нагрудном кармане, словно согревая своим уютным теплом измученную душу. Несколько простых листов из блокнота с логотипом кофейни, где она познакомилась с Дэвидом - тогда мужчина сделал несколько набросков, которые Эвелин оставила себе на память - теперь стали тем, что помогало ей сейчас держаться и придавало сил в этом ожившем кошмаре.
- Просто избавься от всего, что будет тебе напоминать обо мне, - произносит Эвелин, затем вытаскивает ключи от квартиры, которые по привычке положила обратно в карман куртки, и кладет их на стол. - Прощай, Гедеон.
Говорить больше не о чем, и девушка покидает комнату, открывает входную дверь и выходит в коридор. Оказавшись за порогом квартиры, она оборачивается, бросив прощальный взгляд, затем закрывает за собой дверь, и когда замок тихо щелкает, на несколько мгновений замирает на месте. Вот теперь уже точно все. Ей больше не вернуться сюда, она перевернула эту страницу в своей жизни, и чувство утраты оказывается настолько сильным, что сил больше сдерживать слезы просто нет. Смахивая алые капли со щек, Эвелин тихо шепчет, хотя и знает, что ее уже никто не услышит:
- Прости меня...
Оставаться здесь дальше просто невыносимо, и она, помедлив еще пару мгновений, разворачивается и идет по коридору. Внутри все словно выжжено, нет ни мыслей, ни эмоций, только одно гнетущее, тяжелое ощущение, от которого она не знает, как избавиться, и которое, вероятно, будет еще очень долго мучить ее. Эвелин почти ничего не замечает вокруг, она понятия не имеет, куда сейчас отправится и что будет делать, когда покинет здание - ей настолько было безумно страшно сюда идти, что о своих последующих шагах она даже не задумывалась. И теперь она просто идет вперед.

Транспортная остановка

25 декабря 2005 года, вечер. Начало игры после скачка.

Дэвид не знал, что Эвелин именно сегодня пойдет говорить с Гедеоном, хотя чувствовал, что момент все ближе. Она просто не могла его обманывать, хотя и обмана-то никакого не было. Все было более чем невинно, они лишь несколько раз встречались за чашечкой кофе или ленчем и болтали на отвлеченные темы. Дэвид рассказывал некоторые, невинные истории из своего прошлого, и неизменно ее рисовал в своем блокноте. Максимум, что они себе позволяли, что соприкосновение рук, хотя обоим, по большому счету, хотелось большего. Это было похоже на помутнение рассудка, тем не менее, никто из них не перешел негласно проведенную между ними границу.
Миллер был готов ждать сколько угодно, если бы потребовалось, и годы. Ревности к молодому вампиру он не испытывал, а заставляло его грустить лишь то, сколь редки были их встречи. Впрочем, учитывая, что на него действительно, буквально свалилось вдохновение, и он днями на пролет сидел в мастерской, а потому справлялся с этим весьма неплохо.
Время шло, уже настала зима и на улице начало становится, по настоящему холодно. И все таки искра, что промелькнула между Девидом и Эвелин, кажется поселилась в обоих сердцах делая мир чуточку теплее. И в тоже время, Миллер видел, как его Ангела терзает чувство вины. А он даже не знал, как ей помочь. В конечном итоге, он ведь даже не понимал, в чем заключалась ее вина? Сердцу не прикажешь, как говорится, в то же время, своему парню она не изменяла. Возможно, сомневалась, возможно немного боялась. Опять же, всегда есть такая штука – как привычка. Взгляните на любую супружескую пару, которая поженилась не в прошлый понедельник? Видите между ними страсть? О, вы заметили, скорее неприязнь? Это прискорбно, и печально. Что их держит вместе? По большей части привычка. Впрочем, не будем усреднять отношения, за свою жизнь Дэвид заглядывал в очень многие головы, видел самые разные ситуации. Но почти всегда повторялась похожая ситуация. Страсть уходила, а на ее месте либо не оставалось ничего кроме привычки, либо возникало нечто иное. Уважение, приязнь, общие увлечение и любовь к общим детям. Такая вот, проза жизни. При этом, зачастую, это не мешало обоим изменять друг друга, в надежде почувствовать уходящую молодость. Конечно, в большей степени это касалось именно людей. С вампирами все обстояло сложнее, хотя не так уж они отличались о людей. От братьев своих меньших.
Звонок Майкла Говарда застал Дэвида сидящим около камина, задумчиво глядящем на мерно потрескивающий в камине огонек, и курящим свою трубку. Он буквально недавно закончил писать очередную картину и теперь отдыхал. Выслушав отчет своей тени, которая по его наказу присматривал за Эвелин, о том, как девушка, заплаканная вышла на улицу из подъезда своего дома, Миллер сразу все понял. Не потрудившись даже одеться, он бросился вниз, по лестнице, в гараж, затем прыгнул в свой Zagato и выжимая из двенадцати цилиндров все что можно было из них выжать, помчался в Брайан.
По пути, тем не менее, он сделал пару звонков, твердо намереваясь не позволить любимой впасть в уныние. Если они все же расстались, если она наконец перевернула эту страницу своей жизни, значит он должен сделать все, что бы прошлое не тяготило ее.
Пришло их время, и это время, явно не предназначалось для грусти. Благодаря Майклу, Дэвид знал куда ехать, а потому, когда он «случайно» наткнулся на бредущую понурив голову блондинку, и остановился возле нее, открывая пассажирскую дверь, понять, что это все совершенно не случайно – не составило бы никакого труда.
-Мой ангел, садись, прокатимся,- немного шутливым голосом сказал он обращаясь к Эвелин.
-Я помню ты говорила, что не прочь попутешествовать. Как на счет ужина в Ляфире? Самолет уже ждет...
Впрочем, Дэвид не думал, что просто ужин в ресторане другого города сможет развеять грусть девушки. А потому, в рукаве у него был припасен куда более серьезный козырь. Единственное, что его смущало, что уже начало вечереть, а потому стоило поторопиться.

Аэропорт

  Двухъярусная квартира "Сторм"

Она и не помнила, как покинула жилой комплекс, просто бесцельно шла, не оглядываясь назад и ничего не замечая вокруг. В глубине души Эвелин знала, что поступила правильно, знала, что по-другому было просто невозможно, но сейчас никакие доводы разума не спасали – чувство вины было сильнее всего, оно душило ее и сдавливало сердце в железных тисках, причиняя отнюдь не фантомную, а вполне реальную боль. И кроме этой боли она уже ничего не чувствовала, внутри все словно выгорело, превратившись в выжженную, совершенно безжизненную пустыню, которой, кажется, уже просто не суждено ожить вновь. Не было даже слез, способных облегчить горе и хоть немного успокоить душу, и она просто идет и идет вперед, стараясь уйти подальше от этого места, которое навсегда будет ассоциироваться у Эвелин с этой невыносимой тоской, что сейчас так старательно разрывало сердце в клочья своими острыми когтями.
Мысли путаются, все словно в тумане, и когда совершенно уничтоженная случившимся Эвелин оказывается на улице, какое-то время она беспомощно оглядывается по сторонам, не понимая, где она находится и куда ей нужно идти. Она просто не узнает окружающий ее мир, который сейчас утратил все привычные краски и эмоции, превратившись в однообразное, серое, унылое нечто. Один из спешащих по своим делам прохожих случайно слегка задевает ее плечом, на ходу извиняется и тут же растворяется в толпе, и только тогда Эвелин понимает, что ей тоже нужно куда-то двигаться. Влившись в людской поток, она обхватывает себя руками и, слегка сгорбившись, втягивает голову в плечи – Эвелин сейчас кажется, что все вокруг знают о том, что она совершила, и она боится поднять глаза, опасаясь наткнуться на осуждающие взгляды прохожих.
Некоторое время она так и бредет по улице, глядя себе под ноги и совершенно не ориентируясь в пространстве, и когда, кажется, сил, чтобы сделать еще один шаг, уже попросту не осталось, возле Эвелин внезапно тормозит какая-то машина. Девушка от неожиданности слегка отшатывается в сторону, вырываясь из омута навалившейся апатии, а тем временем дверца распахивается, и… Дэвид! Стоит ей только услышать его голос, как сдавившие сердце тиски немного ослабляют свою железную хватку, однако Эвелин не торопится садиться в машину. Так просто не бывает! Это наверняка какой-то обман, морок, фантазия ее измученного сознания, и в тоже время она понимает, что иллюзия не может появиться сама собой, да и Дэвид напоминает ей о том, что когда-то Эвелин хотела попутешествовать, и девушка нерешительно, но все же вытягивает руку вперед. Пальцы ложатся на металлическую обшивку – машина вполне реальна, и Эвелин, все еще не до конца поверив в такое совпадение, все же подходит ближе, а потом забирается внутрь салона.
Устроившись на пассажирском сидении, Эвелин несколько мгновений смотрит на Дэвида, чувствуя, как тянущая пустота в груди начинает постепенно заполняться эмоциями. Пусть она все еще считает себя предателем, а тяжкий груз вины все еще безумно давит на девушку, все же это больше не единственное, что Эвелин сейчас чувствует. Робкие ростки нежности прорастают там, где еще совсем недавно была только выжженная пустыня, и у нее даже находятся силы, чтобы изобразить на своем лице слабое подобие улыбки.
- Как ты меня нашел? – спрашивает Эвелин и тут же опускает глаза. Ей не с этого надо было начинать, так как это совсем неважно. – Я… Я все ему рассказала… - произносит она, нервно облизывая губы. – И ушла… - неловко добавляет Эвелин.
Рассказ получился совсем коротким, но сыпать сейчас какими-то подробностями она просто не в состоянии, ведь говорить об этом – означает заново переживать этот тяжелый разговор, а подобная перспектива ее откровенно пугает. Впрочем, Дэвид не дает ей опомниться, он предлагает ей отправиться поужинать, и Эвелин озадаченно переспрашивает:
- Ляфир? Но это же… - Ей хочется сказать, что это очень далеко, но, глядя на Дэвида, она обнаруживает, что это мимолетное желание возразить как-то быстро испаряется. – Хорошо, только боюсь, я совсем неподходяще одета для ужина, а ничего другого у меня нет, - смущенно произносит Эвелин. – Я все оставила там и просто ушла…

Аэропорт

Как считала мисс Гилсон, в любой игре, кроме той на кону которой стоит чья-то жизнь или нечто не менее важное, главное интерес, а не исход, ибо триумф от победы в любом случае будет недолгим, ровно, как и досада от поражения; одна партия в любом случае не может сказать насколько хорошо человек умеет просчитывать свои шаги на пути к успеху. В шахматах лавры достаются тому, кто более внимателен и сосредоточен, – победа — это дело случая. Переставляя фигурки на доске, чародейка видела лишь половину тех ходов, что были, а слышала только в пол уха то, о чем говорил Кормак. Куда больше ее занимали собственные размышления, которые были навязчивы как свидетели Эвелона, считающие своим долгом наставить весь человеческий род на путь истинной и праведной веры.

-Приходилось много общалась с людьми, специальный письменный перевод плюс синхронный и последовательный устный. Однако вы правы, природа Анарк-Каниша действительно радует глаз. Я знаю множество живописных местечек у реки Гнев. Бывали в тех местах? – поинтересовалась она, сделав паузу прежде чем передвинуть слона на три клетки вперед. Мойра обратила внимание на то, что он посмотрел на сотовый телефон, но не придала этому никакого значения. Излишняя наблюдательность давно вошла в привычку. Если порыться в закромах памяти мисс Гилсон, то можно найти много совсем ненужного мусора, который и вовсе не был достоин внимания, но по каким-то причинам отложился глубоко под коркой мозга.
-Давно не смотрела новостей, но наслышана, что сейчас там временное затишье. Возможно со временем ситуация и нормализуется, - сделав глоток чая, женщина упомянула о политической ситуации в стране.

Транспортная остановка
-Мимо проезжал,- с легкой улыбкой произносит Дэвид, не желая вдаваться в подробности о том, как именно он ее нашел. В конце концов, какое это, по большому счету, имело значение? А внутри у него борются противоречивые чувства. С одной стороны, он рад, что это произошло, наконец, граница между ними исчезнет. Вообще не будет никаких границ, они будут наконец вместе. Это то, о чем он так мечтал, в последний месяц своей жизни, и чему наконец суждено было случится. С другой стороны, он чувствовал ту боль, что испытывала его любимая, и от осознания того, как ей сейчас плохо, внутри него тоже начало саднить. Но сейчас он не мог себе позволить, заразиться ее эмоциями, не ради себя, а ради нее. Если они оба впадут в уныние, ничего хорошего в том не будет. Тем более он твердо решил растормошить девушку в ближайший час.
-Это должно было случиться рано или поздно... А теперь, тебе надо отвлечься!- сказал он и утопил педаль газа до упора, с громким визгом трогаясь с места и оставляя на асфальте черные следы от покрышек.
-Я все равно не уверен, что у тебя было что-то подходящее, так что не волнуйся,- довольно произносит он, не думая о ограничениях скорости, несясь в сторону аэропорта. Ему чертовски хотелось сделать ей сюрприз, но сейчас он понимал, что лучше бы ему начать отвлекать Эвелин пораньше, ведь до нужного момента требовалось еще не меньше часа.
-Ты когда-нибудь прыгала с парашютом? Злой Дэвид всерьез намеревается впрыснуть в тебя немного адреналина, посредством свободного падения. Надеюсь, ты не против. Впрочем, выбора у тебя все равно нет,- с деланным злорадством произносит он, делая очередной поворот, почти не сбавляя скорости. Впрочем, они уже несутся по загородной трассе, и там подобная скорость – вполне нормальное явление.
-Жаль, конечно, что у нас так мало времени, и уже вечереет. Ну, ничего, тандемный прыжок для начала – тоже неплохо. Появление аппетита я тебе гарантирую. А что еще нужно, для хорошего ужина, кроме желания подкрепиться?- смеется вампир, ожидая реакции девушки. В любом случае, он не сомневается, что этот маленький «фокус» с прыжком – вполне заставит девушку забыть о поселившейся после беседы с Гедеоном тоске в ее сердце. А если повезет, так и вовсе забыть обо всем на свете. И что, что это не будет полноценный прыжок – это еще успеется. Время теперь у них есть, для всего этого. А тем временем, машина уже заехала на территорию аэропорта, и теперь ехала по служебной дороге, направляясь к частным самолетам. Пропускной пункт он проехал, не останавливаясь, хотя скорость теперь была совсем не та. А с работниками аэропорта он договорился с помощью руны – некогда ему было сейчас тратить время на формальности и бюрократию. Сейчас им надо было поскорее оказаться внутри самолета, что бы успеть прыгнуть до того, как солнце окончательно спрячется за горизонтом, погружая мир во тьму. Наконец он останавливается прямо перед уже опущенным трапом самолета, а рядом уже ожидает стюардесса и человек в строгом костюме. Дэвид, одетый лишь в одну легкую рубашку и брюки, выбирается из машины и отдает ключи от машины мужчине.
-Поставьте где-нибудь, скорее всего она мне не скоро понадобится,- говорит он «костюму» и спешит обойти машину, что бы открыть дверцу для Эвелин.

Транспортная остановка

Эвелин мягко улыбается – она не верит в такие совпадения, но все же настаивать на подробностях не собирается. Главное – это что он на самом деле оказался рядом именно в тот момент, когда Эвелин так нуждалась в нем, хотя и не отдавала себе в этом ни малейшего отчета, поддавшись унынию и апатии. Она молча смотрит на Дэвида, только сейчас начиная постепенно осознавать, что именно в эти минуты у нее начинается совершенно новая жизнь. Больше не нужно с ним расставаться, больше нет никаких ограничений, она больше не будет никого предавать – ни того, кто остался в прошлом, ни того, кого она любила всем сердцем. Она справилась, отстояла свое счастье, свою любовь, пусть и дорогой ценой.
К счастью, Дэвид даже не думает расспрашивать ее о том, как все прошло, за что Эвелин ему очень благодарна, ведь вздумай он начать ее утешать или выпытывать какие-то подробности, она точно не выдержит и сорвется в истерику. Но вместо этого мужчина лишь замечает, что этот разговор когда-то все равно должен был состояться, и предлагает Эвелин немного отвлечься, после чего машина стремительно срывается с места и несется по улице в неизвестном направлении. Девушка совсем не уверена, что какое-то развлечение – это сейчас именно то, что ей нужно, она чувствует себя усталой и опустошенной, к тому же то, что задумал Дэвид, может быть связано с общением с другими людьми или вампирами, а Эвелин сейчас если и может кого-то видеть рядом с собой, то только его одного. Однако стоит ей только услышать, что подразумевает под собой развлечение, как она тут же забывает про усталость и даже немного оживляется, правда, не от энтузиазма, а от подступающей паники.
- Нет, не прыгала, - лепечет она в ответ и на всякий случай добавляет: - и даже не собираюсь. Я вообще-то высоты боюсь. – Однако ее робкие попытки возразить начисто отметаются прочь, и Эвелин решает попытаться еще раз. – Дэвид, мне будет гарантирован не хороший аппетит, а настоящий инфаркт, и может, даже не один, - произносит она, невольно задумываясь, а может ли вообще быть у вампира инфаркт или нет.
Так и не определившись, Эвелин оглядывает себя – джинсы, тонкий свитер и кожаная курточка, теперь становится понятно, что он имел в виду, когда говорил о ее одежде. Конечно, в ее гардеробе никогда не было  ничего подходящего для прыжков с парашютом, да и вообще подобные поступки были совершенно ей чужды – Эвелин всего несколько раз летала на самолете и каждый раз побаивалась, что полет может стать последним, что она будет помнить в своей жизни. Но машина все равно несется вперед, и когда вдалеке появляются очертания аэропорта, она нервно сглатывает, даже не понимая, что вот уже некоторое время всецело сосредоточена на том, чтобы попытаться представить себя с парашютом, и вовсе не думает о том, что произошло совсем недавно. Она молча рассматривает самолеты, замершие на аэродроме в ожидании своих пассажиров, и когда Дэвид останавливается возле одного их них, выходит из машины и помогает ей выбраться из салона, Эвелин все же не выдерживает.
- Дэвид, я не уверена, что это хорошая идея! Совсем не уверена, – тревожно шепчет она, чтобы окружающие не расслышали ее слова. – Может, не стоит так экстремально развлекаться? Мне бы не хотелось сегодня разбиваться насмерть, день и так выдался достаточно тяжелым, - все же не выдержав, шутит Эвелин и улыбается, причем уже по-настоящему, так, как делала это всегда. Это уже не просто легкое движение губ, веселье впервые за этот вечер вспыхивает в ее глазах, отчего лицо девушки словно изнутри освещается теплым, внутренним светом, и она снова на несколько мгновений становится той самой прежней Эвелин, жизнерадостной и веселой, какой ее увидел Дэвид в их самую первую встречу.

Дэвид старается особо не обращать внимание на нервозность своей спутницы и попытки Эвелин отговорить его от прыжка. Так или иначе, главной цели он, кажется добился. Теперь все ее внимание сосредоточилось на страхе высоты и прочих переживаниях в этом духе, но кажется, совершенно забыла о том, что ее так тревожило еще несколько минут назад. И с его точки зрения – это уже было не мало. Кроме того, к этой ее фобии, он, по большому счету серьезно не отнесся.
-Ты кажется забыла, что ты теперь не человек,- лишь усмехается он, пока они едут. Но вот они уже стоят на улице, и холодный ветер насквозь пронизывает тонкую, шелковую рубашку вампира, но ему, похоже, совсем не холодно. Он с нежностью смотрит на стоящую перед ним девушку. И слушает ее слова, и кажется вполне серьезное сомнение в голосе относительно предложенного им развлечения.
-Нам все равно стоит сейчас уехать их Валенштайна. Хотя бы на время. Тебе надо отвлечься, мой ангел. И начать новую жизнь, с чистого листа. Только ты и я. Разве не этого мы на самом деле хотели все это время,- он ласково улыбается, а потом протягивает вперед руку, что бы сделать то, о чем он мечтал уже очень давно. Вампир нежно касается ладонью ее лица, а на его губах светится счастливая улыбка.
-Кроме того, неужели ты мне не доверяешь? – уже более шутливо спрашивает он. –Тебе не придется прыгать одной. Тандемный прыжок, это значит, что мы будем связаны вместе, и у нас на двоих будет один парашют. Я буду рядом все время, и тебе не придется ни о чем думать. Только наслаждаться полетом. Поверь, это незабываемое впечатление. Ты ведь не жалеешь, что в тот день поехала со мной в кофейню Коффы? И не жалеешь о том, что позволила мне тебя любить? Помнишь, как ты говорила, что не хочешь упустить что-то очень интересное? Впрочем, мы можем поспорить об этом в самолете, верно? Ты ведь знаешь, что я не стану тебя принуждать, если ты по настоящему будешь против, верно? Но ведь ты хотела по путешествовать по миру, так почему не начать это делать сегодня? Я уже заказал пентхауз в Бордо. Все Сезоны Рибо – отличное и красивейшее место. Настоящий дворец. Запремся в номере, закажем ужин, и будем смотреть комедии или почитаем книжку. А сутра пойдем бродить по старым улочкам. А заодно прикупим тебе новых вещей. Где еще покупать одежду, если не в Бордо? Идем, моя милая, здесь холодно,- он наконец отнимает руку от щеки девушки, но лишь для того что бы взяв ее собственную руку, решительно направится с ней к трапу. Пусть для Валенштайн останется позади, с прошлой жизнью, с проблемами и неприятностями. Н намеревался показать ей новый мир, свой мир, в котором Валенштайн был всего лишь еще одним городом, среди множества. Мир, в котором дом – это не собственная квартира с давно надоевшей, хоть и привычной остановкой, а место где ты находишься. Нет, теперь это место, где находятся они вместе. И совершенно не важно, будет это номер отеля, съемный кондоминиум или особняк. Да хотя бы квартира или небольшой коттедж на берегу моря? Дом это там где тебе хорошо и где ты живешь, а не просто какая-то частная собственность, которую ты приобрел, просто потому, что так принято. Дом – это там где твоя семья, и сейчас семьей Миллера была эта девушка и больше никто.
-Вот только кофе, на этот раз, судя по всему, нам придется пить паршивый. Но съездить в Коффу у меня совершенно не было времени, так что придется пить обычный самолетный экспрессо. Или чай из пакетиков. Что ты больше предпочитаешь?
Внутри, небольшой частный самолет оказался весьма уютным местом, с дорогой и удобной мягкой, обитой кожей мебелью. А главное там было тепло и не было этого противного, сырого Валенштайновского морского ветра, который за последние несколько месяцев уже изрядно надоел вампиру. При других обстоятельствах, он бы уже давно покинул этот город, но теперь? Теперь сам Эвелон или Дагон велел это сделать!
-Так что, ты предпочитаешь? Можно и чего по крепче? Хочешь напиться для храбрости?- он продолжал шутливо говорить пока они шли по салону, а трап за ними уже закрывался, а легкая вибрация говорила о том, что самолет уже начинает заводить двигатели. Для того что бы увести влюбленную пару в их новую жизнь.

емное пятно, которое не заметит глаз обывателя, да и на которое вряд ли обратит внимание представитель иного мира, если конечно не страдает паранойей, блуждало по аэропорту, словно черт ждущий чего-то дурного. Теневой охотник проверял все ли готово к посадке важного гостя, когда увидел пару поднимающуюся по трапу. Как и велено, он проследил их передвижение, чтобы убедиться, что те не представляют угрозы и его «поводырь» прищурился, убрав чашку кофе от губ. Существо признало в неизвестных двух вампиров, имена которых были хорошо известны королю теней. Тот немного подумав достал телефон из кармана куртки и набрал номер. Тень на секунду мелькнула перед влюбленными и шмыгнула вниз, скрывшись из виду.

В ответ на ее слова Дэвид говорит о том, что нужно хотя бы на время уехать из Валенштайна, чтобы отвлечься и наконец-то начать новую жизнь вдвоем, и лицо Эвелин тут же мрачнеет. Они никогда не разговаривали об этом, никогда не строили каких-то конкретных планов, по взаимному молчаливому согласию предпочитая жить настоящим и даже не пытаясь заглядывать в будущее. И сейчас Эвелин чувствует себя растерянной – она получила то, о чем еще недавно даже и мечтать не смела, но, к сожалению, начало новой жизни означало крушение старой, и просто уехать от этого было невозможно. Не способная долго пребывать в унынии, она, конечно, отвлечется от тоскливых мыслей и воспоминаний, молодость и жизнелюбие все равно возьмут свое, но, несмотря на это, Эвелин еще очень долго будет помнить о том, чем ей пришлось пожертвовать ради того, чтобы стать счастливой.
- Да, хотели, - тихо произносит она и закрывает глаза, когда ладонь Дэвида впервые касается ее щеки. Легкое, почти невесомое прикосновение переполнено такой невероятной нежностью, что у Эвелин даже сердце замирает от удовольствия. - Я ни о чем не жалею, - все также тихо говорит она, накрывая своей ладонью руку мужчины, стремясь хоть на пару мгновений продлить этот волнующий момент. – По крайней мере, о том, что встретила тебя, я точно никогда жалеть не буду, - открыв глаза и посмотрев на него, совершенно искренне добавляет девушка.
Дэвид рассказывает ей о прыжке с парашютом, и Эвелин, глядя на то, с каким воодушевлением он говорит об этом, ловит себя на мысли, что несмотря на страх высоты и свои сомнения относительно безопасности, она, пожалуй, все же готова рискнуть. Впрочем, сейчас ее не интересует поиск новых впечатлений, хотя подобный поступок определенно запомнится ей надолго, но все же самым главным доводом в пользу того, чтобы согласиться, было самое простое желание разделить с Дэвидом его увлечение. В конце концов, когда он был рядом, Эвелин ничего не боялась.
- Хорошо, - отвечает она. – Только держи меня крепче и не отпускай.
Мужчина продолжает рассказывать ей о том, что будет дальше, берет ее за руку и ведет в самолет, и Эвелин с восторгом слушает то, как совершенно абстрактное понятие «новая жизнь» по воле Дэвида начинает обретать вполне четкие и яркие грани.
- Звучит очень соблазнительно, - улыбается Эвелин, поднимаясь на борт самолета. – Только... – Она вдруг спохватывается, что совсем забыла предупредить родителей о том, что, возможно, пропадет из Валенштайна на несколько дней. – Я, кажется, потеряла свой телефон, - произносит она, ощупывая карманы куртки. – Отсюда можно позвонить? Я бы хотела предупредить маму, что меня какое-то время не будет в городе. Не хочу, чтобы родители волновались.
Внутреннее убранство самолета производит на нее самое приятное впечатление – Эвелин хоть и принадлежала к довольно состоятельной семье, но все же летать на частном самолете ей еще не доводилось.
- А здесь очень красиво, - говорит девушка, усаживаясь в мягкое кожаное кресло. – Лучше что-то покрепче, - задумчиво произносит она, - напиваться я не рискну, так как не хочу пропустить все самое интересное, но бокал вина точно поможет мне набраться храбрости и не визжать так, чтобы меня было слышно на соседнем континенте.
Стоит ей только озвучить свое желание, как вежливая стюардесса, молчаливой улыбчивой тенью все это время следовавшая за ними, тут же скрывается за дверью салона для пассажиров, а Эвелин, тем временем, приникает к окну, глядя как самолет медленно, но уверенно выезжает на взлетную полосу, постепенно начиная набирать скорость. Здание аэропорта скрывается из зоны видимости, самолет отрывается от земли, и Эвелин вдруг становится немного грустно. Она летит навстречу чему-то новому, неизвестному и одновременно очень желанному, но все же какая-то частичка ее души навсегда останется в этом городе, так много значившем для нее, где с ней произошло немало хороших событий и подарившем ей встречу с Дэвидом. Несколько мгновений она смотрит на раскинувшийся внизу город, затем отстраняется и поворачивается к мужчине. Они не только никогда не разговаривали о будущем, Эвелин всегда намеренно избегала говорить о своих чувствах к нему – пусть скрывать это было бессмысленно, и любовь к Дэвиду сквозила в каждом ее взгляде, брошенном на мужчину, в каждом легком прикосновении к его руке, в каждой улыбке, которая неизменно расцветала на ее губах, стоило Эвелин только подумать о нем, но все же вслух она никогда не говорила об этом.
- Знаешь, - слегка волнуясь, произносит девушка, – прежде чем я решусь на это безумие, я должна тебе кое-что сказать. Я люблю тебя, Дэвид.

-Я теперь тебя никогда больше не отпущу,- с улыбкой произнес Дэвид, чувствуя не слишком однозначное настроение его спутницы. Ничего удивительного, ведь на нее столько навалилось. И плюс к этому, сейчас он кажется пытался координально изменить ее жизнь – а такое может выбить из колеи любого, даже совершенно спокойного человека. Ведь за спиной девушки сейчас был не только Гедеон, но и прошлая жизнь, семья, учеба, друзья. А он буквально тащит ее в самолет, и у нее вполне может сложится ощущение, что он буквально вырывает ее из прошлой жизни. Так ли это было на самом деле? Миллер точно не знал, он вообще не планировал ничего далеко. Просто придумал способ, как ему показалось неплохой, заставить свою любимую немного развеяться, и тут же принялся притворять в жизнь.
-Конечно, бери мой,- сказал он доставая телефон и протягивая его девушке. Немного помедлив, он добавил.
-Не переживай, я думаю в университете тебя не хватятся несколько дней. А потом, если захочешь, мы вернемся в Валенштайн. Или я потяну за некоторые ниточки, и офомлю тебе академ-отпуск, скажем на год?- с легким лукавством произнес Вампир. Несмотря на грусть девушки, он сейчас совершенно не был в состоянии разделить ее чувства. Все таки радость от того, что между ними больше никто не стоит, буквально переполняла его, бурлила в нем, только что не выплескивалась наружу.
Уселись они, видно по привычке, напротив друг друга, в мягкие кресла, а между ними, как всегда, оказался столик, казалось бы – совершенно логично. С другой стороны, в голове Дэвида эти самые столики уже начали ассоциироваться как раз таки с границей, пролегавшей между ним и его ангелом. И он даже досадливо поморщился, осознавая этот, не слишком радостный факт. Ему чертовски сильно хотелось заключить девушку в объятия, но все же он не спешил, продолжая сдерживать себя, то ли по привычки, то ли потому, что это сейчас казалось ему немного неуместным, учитывая состояние Эвелин. А скорее и то и другое одновременно. Человек, что сидел сейчас напротив него, уже давно казался таким родным и близким, будто они были знакомы вовсе не месяц, я многие годы, и в то же время? В тоже время, они ведь даже еще ни разу не целовались, а их глаза еще ни разу не туманила пелена страсти.
А потом она произнесла те самые слова, которые еще ни разу не говорила, но которые уже давно казались вампиру – очевидными. Но ведь это совсем не одно и то же, когда тебе кажется, что тебя любят, и когда признаются в этом вслух. Дэвида буквально обдало жаром, растекающимся по всему телу теплой истомой удовольствия. Его глаза заблестели, и он немножко взял ручку девушки, обхватывая ее своими ладонями, будто та была самой ценной драгоценностью на планете.
-Мой милый Ангел,- ласково произносит он и подавшись вперед, наконец касается губами бледных пальчиков Эвелин.
-Любимая моя... Я искренне надеюсь, что ты никогда об этом не пожалеешь. По крайней мере, я постараюсь приложить к этому все усилия,- произносит он не в силах оторвать своих губ от ее руки.
А тем временем тихо появляется стюардесса, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания и не мешать пассажирам, все же приближается к парочке, что бы поставить перед ними бутылку вина и пару бокалов. На миг, кидает вопросительный взгляд на мужчину, и удаляется, так ничего и не спросив.
Вампир же, нехотя выпускает руку Эвелин и принимается наполнять вином бокалы. Красный напиток струится по прозрачным стенкам, будто это вовсе не забродивший сок винограда, а кровь, и Дэвиду приходит в голову, что лучше бы, наверное, это она и была. Но хорошая мысль действительно приходит апосля. Тем более, он даже не уверен, есть ли этот «экзотический напиток» в самолете Леонарда.
-Выпьем за нашу новую жизнь? И за то, что бы в ней не было место грусти?- как-то немного нерешительно предлагает тост вампир, поднимая собственный бокал. Странно, но сейчас он чувствует легкую растерянность. Привычка – все таки большая сила, за месяц он привык к неким правилам «игры», не слишком приятным и типичным для него, но тем не менее. И сейчас, когда, казалось бы, их больше не было, он на столько привык держаться немного на расстоянии от своей любимой, что делать шаги навстречу оказалось не так просто.

Услышав, что Дэвид больше никогда ее не отпустит, Эвелин смущенно опускает глаза и улыбается, чувствуя, как в груди словно шевельнулся зверь – теплый, уютный и донельзя довольный. Когда-то ей даже было странно слышать, как Дэвид, говоря о них, произносил слово «мы», а теперь это обещание, которое, как ей кажется, пропитано легкими собственническими нотками, не вызывает совершенно никакого удивления. Совсем наоборот, подобная фраза звучит абсолютно естественно и еще больше убеждает Эвелин в том, что у них все получится. Ну хотя бы потому, что Дэвид ее не отпустит. А она никуда и не уйдет.
Взяв его телефон, девушка набирает номер матери, после чего ей требуется несколько минут, чтобы убедить миссис Рассел в том, что с ней все в порядке и что звонок с незнакомого номера вовсе не означает, что случилось нечто ужасное, а всего лишь говорит о том, что она просто где-то выронила свой телефон и не заметила этого. Когда мама, наконец, успокаивается, Эвелин прощается и нажимает на «отбой», так и не сказав, что улетает из Валенштайна, опасаясь, что это лишь вызовет новую волну обеспокоенных вопросов, на которые ей сейчас просто не хочется отвечать. Все эти объяснения могут подождать и до завтра, а то и вовсе их можно отложить на пару-тройку дней, пока все не уляжется. К тому же, оказавшись наедине с Дэвидом, Эвелин совсем не хочется обсуждать то, что уже осталось позади, ей кажется, что чем больше она будет говорить об этом, тем дольше тень прошлого будет незримо присутствовать в ее жизни, а потому нужно отвыкать от воспоминаний и жить настоящим, где есть только она и Дэвид, а все остальное совершенно не имеет никакого значения. Промолчав о том, что уже покидает родной город, Эвелин возвращает мужчине телефон и задумывается над его предложением.
- Знаешь, откровенно говоря, меня в Валенштайне ничего не держит, - медленно произносит она. – У меня есть родители, старшие братья и друзья, но я не могу позволить себе находиться рядом с ними слишком долго, потому что все еще боюсь им навредить. У меня была мечта получить диплом и стать помощником отца в делах холдинга, но теперь у меня много времени, больше нет нужды торопиться и можно это сделать в любой момент, к тому же все это уже не кажется мне таким же интересным, как раньше. А кроме всего этого, единственное, что меня могло удержать там - это ты, но ведь сейчас ты рядом, а значит, просто нет смысла оставаться в этом городе. Мне кажется, что нам обоим нужно отдохнуть от него, так что я вовсе не хочу туда возвращаться ни завтра, ни послезавтра, ни в ближайшие пару-тройку месяцев, а может, и лет, – продолжает Эвелин, затем слегка пожимает плечами и грустно улыбается. – Конечно, я буду скучать по семье, но ведь можно поддерживать с ними связь и на расстоянии… К тому же ты обещал показать мне весь мир, а на это явно не хватит каких-то нескольких дней, - добавляет она, и ее улыбка из грустной постепенно становится лукавой.
Стоит ей только произнести вслух то, что она уже давно чувствовала и лелеяла в своем сердце, как Дэвид накрывает руку Эвелин двумя ладонями и подносит ее к своим губам. От легкого, почти невесомого поцелуя у нее словно начинает кружиться голова – настолько чувственным оказывается это бережное прикосновение ласковых губ к кончикам ее пальцев. Интересно, ей так только кажется или в салоне на самом деле вдруг стало несколько жарко? Впрочем, Эвелин сейчас не готова всерьез задумываться над этим вопросом, так как все ее внимание приковано к Дэвиду, к его поцелую и словам, но спустя несколько мгновений возвращается стюардесса, мужчина выпускает ее ладонь из рук, и Эвелин разочарованно хмурится, глядя как женщина расставляет на столике бокалы. Затем они снова остаются одни, Дэвид наполняет бокалы и немного нерешительно предлагает тост в честь начала новой жизни, и Эвелин, бросив на него быстрый изучающий взгляд, улыбается в ответ.
- Да, за нашу новую жизнь! – произносит она, затем поднимает свой бокал и, отсалютовав им Дэвиду, делает глоток вина, раздумывая о том, что же сейчас гложет мужчину.
Долго гадать не приходится – странное чувство неловкости словно легкое марево окутывает их обоих, мешая сделать еще один, на этот раз уже окончательный шаг друг к другу и преодолеть последний барьер. И Эвелин хорошо понимает, что, пожалуй, сама же и является источником этого неприятного ощущения, совершенно неуместного здесь и сейчас. Это ей все еще больно, это она все еще продолжает казнить себя за разбитое сердце Гедеона и это ее чувство вины сейчас отравляет все самое светлое, что у нее есть, не позволяя Дэвиду приблизиться. И если кто-то и может все это изменить, то только она сама.
Эвелин медленно ставит бокал на сервировочный стол, стоящий между ними, затем толкает его в сторону, и когда тот мягко откатывается в проход, встает и делает шаг к Дэвиду. Затем протягивает руки и берет его лицо в свои ладони, заставляя мужчину чуть поднять голову и посмотреть ей в глаза, что, впрочем, не так уж и сложно, ведь даже поднявшись, Эвелин оказывается не намного выше вампира, сидящего в кресле.
- Знаешь, - тихо произносит она, с обожанием впервые рассматривая черты любимого лица со столь близкого расстояния, - пусть все же немного грусти останется, чтобы мы могли потом полнее оценить те радостные и хорошие события, которые непременно придут ей на смену. – И с этими словами Эвелин чуть наклоняется к Дэвиду, нежно целуя его в губы и сметая своей любовью последний барьер.

-Ты права, пары дней будет решительно недостаточно. Значит решено. Наша первая остановка Бардо, а дальше? Дальше мы будем с тобой колесить по свету, пока нам не надоест. А потом мы сделаем передышку, и снова отправится в путь. Да?- Дэвид улыбнулся, не в силах скрыть, как приятно было ему слышать ее слова. Пусть, отчасти пронизанные ее грустью, они, тем не менее, делали его абсолютно счастливым... Почти, абсолютно. Абсолютное счастье для абсолюта. И все таки, оставалось одно но, одна маленькая тайна стояла между ними. Одна его особенность, которую он очень боялся оголять. Ведь перед ним сидел его ангел, все еще такой чистый и непорочный, в его глазах. А он?
-Немного грусти,- только и успел повторить он за девушкой, чувствуя как бешенно заколотилось его сердце, когда Эвелин приблизилась к нему. Так близко... Ее нежные руки на его щеках, заставили его буквально трепетать.

А вот теперь Дэвид не хотел никаких парашютов, ужинов, вообще ничего. Прикосновение ее нежных губ вызвали в вампире невероятную бурю эмоций. Скорее даже торнадо, сметающее все на своем пути! Сколько раз это происходило в его воображении? Но реальность оказалась куда более восхитительной. Вот казалось бы, такой, в сущности банальный процесс. Сколько раз Миллер целовался за свою жизнь? И все таки, это очень часто было по разному. А сейчас – просто волшебно. В чем тут дело? Упругости губ, особенности слюнных желез, фактуре языка? Глупости, конечно. А может быть дело в опыте? В том, как хорошо партнер умеет целоваться? Как ни странно, и это, тоже не так.
Дело в человеке. И даже не в нем самом. А в отношении к этому человеку. Вкус поцелуя мало зависит от того, что ел человек, но сильно зависит от контекста, от ситуации, окружения. Но прежде всего – от чувств. А скорее даже, только от чувств, потому как все остальное, скорее тоже, просто, влияют именно на них. Речь тут не только о любви, конечно же, хотя сейчас Дэвид понимал – что любовь среди всего этого, самое сильно чувство. Ни одна жрица любви, ни один самый пикантный момент, каким бы ярким он ни был, не мог сравниться с поцелуем любимой. И это было справедливо не только для поцелуев, конечно же. И сейчас это стало самой большой проблемой вампира.
Его руки непроизвольно потянулись вперед, а ладони сжались на талии Эвелин. Его руки дрожат от волнения и возбуждения, а взгляд его затуманился.
Поцелуй длится не слишком долго, в какой-то момент, Дэвид мягко, но настойчиво отстраняет от себя девушку, поспешно встает с места, и развернувшись, сделал пару шагов. Замерев на месте, го все еще не поворачивая голову в сторону девушки, он начал говорить, а в его голосе явно чувствуется сильное волнение.
-Помнишь, когда мы познакомились... Я тебя спросил про твой порок. Ты ответила, что ничего про это не слышала, и ничего об этом не знаешь. Как я понимаю, у тебя его нет и сейчас. Но ты так и не спросила о моем пороке, а я... Я в тот момент не нашел в себе сил признаться. А потом мы так больше и не возвращались к этой теме. Но сейчас? Сейчас, когда мой порок может в любой момент вылезти наружу, когда я совсем не уверен, что в силах с ним справится. Когда я в течении всего этого времени его игнорировал...
Вампир тяжело вздохнул, пытаясь унять охватившую его дрожь, сцепив пальцы собственных рук в замок. Похоже, было самое время, воспользоваться руной, но так не хотелось этого делать.
-Мой порок – это похоть,- наконец признался Дэвид, дрожащим голосом, чувствуя как невыносимо сильно его влечет к девушке, и прилагая все усилия, что бы бросится к ней. И все было бы ничего, но он понимал, что для нее это будет слишком быстро и слишком странно. Потому что сейчас, если он позволит себе ее обнять, то уже не сможет остановиться. Сейчас, если их губы снова сольются в поцелуе, он уже не сможет справиться с собственным желанием.
-Я боюсь, что сейчас не слишком хорошо себя контролирую. Ведь я не только... Не только люблю тебя, но... и хочу. Как странно... Наверное, впервые я смущаюсь, произнося подобное. Ты перевернула мой мир, для тебя, мне хочется быть лучше, чем я есть на самом деле. Но некоторые вещи в себе не переделать. Просто я не хочу набрасываться на тебя, как... Но сейчас мне сложно держать себя в руках...

Скачок на 25-ое 2005 г.

Джованни не любил долгие перелеты, но в силу своего статуса и положения частенько бороздил воздушные просторы на борту частного самолета, который успел приобрести еще лет пять назад. Затратное приобретение, но стоящее, если любишь комфорт и безопасность. Как и в прошлый раз делегацию, в которую входила свита Гая, встречал теневик и два пожирателя силы, которые должны были предварительно подготовить почву для посадки. Валенштайн был неспокойным городом, и стоило перестраховаться. Особенно после событий, которые произошли в октябре месяце, когда он прилетал сюда в последний из своих визитов. В этот раз вампира привели в эту холодную страну не дела, а дружеское приглашение. Старый ренегат решил закатить пирушку и предложил Джованни присоединиться. Это будет первый новый год, который они встретят вместе. «Абсолют» расценил сей жест, как добрый знак. Вполне вероятно в скором времени оба их клана расширят свои границы сотрудничества, а может и не только это...
Над аэропортом Валенштайна появилась черная точка, которая медленно приближалась к посадочной полосе, и в командно-диспетчерской вышке раздался голос пилота. Самолет шел на посадку, и ему требовалась помощь из-за снежной бури, встретившей их у самой границы. Через несколько секунд послышался ответ и на панели приборов появились движущиеся квадратики. Согласие на посадку было получено и самолет начал снижаться. На полосах загорелись яркие огни и меньше чем через полчаса Джованни ступил на твердую землю. Он выглядел довольным тем, что полет и посадка прошли удачно. Однако улыбка быстро пропала с лица, когда теневик рассказал о том, что видел здесь некоторое время назад. Брови Гая сошлись на переносице, и он решил лично убедиться в справедливости обвинения, прочитав воспоминания сородича. Все подтвердилось. «Абсолют» недовольно скрипнул зубами не понимая, что происходит и почему его собственность отправилась куда-то с бастардом Корнелиуса. За столько лет жизни, обладатель фотографической памяти успел разузнать обо всех вампирах, которым было старше полутора тысячи лет, а потому был уверен в том, что видел именно его.
Решив не оставаться на морозе, Гай двинулся со своей свитой к выходу, где уже ждала машина. Он велел не предупреждать своих сыновей о прибытии, поскольку не хотел, чтобы оба навели много шума. Предупреждена была только дочь Джованни, которая умела держать язык за зубами. По дороге вампир попробовал набрать номер младшего из отпрысков, но тот не брал трубку. Это совсем не понравилось «Абсолюту» и прежде чем отправиться в резиденцию, он велел отвезти его туда, где жил Гедеон. В пути ему стало известно, что девицу дважды видели с Миллером. Постучав по кожаной обивке, Джованни со «спартанским» спокойствием выслушал весь отчет. Он не спешил делать выводы, но все сказанное ему совсем не понравилось. Эвелин придется сильно постараться, чтобы объяснить почему она покинула страну (а путь самолета узнать было не сложно) без согласия главы клана. По законам детей крови, Гай являлся ее попечителем, а это накладывало определенные обязанности. Ему не нравилась эта девчонка, потому как от нее не было никакой пользы – студентка без каких-либо талантов и перспектив, - но он пошел на уступки и согласился принять ее в семью приложив к этому определенные усилия, лишь потому что этого хотел Гедеон. При принятии решения Джованни руководствовался отнюдь не беззаветной любовью к сыну, а вполне обоснованной выгодой. Он возлагал на отпрыска большие надежды и считал, что сей поступок поможет им стать ближе. Решив не теряться в догадках, после очередной неудачной попытки дозвониться сынуле, «Абсолют» набрал номер самой девушки. До Брайана было все равно далеко, а больше перелетов Гай не любил ждать и теряться в догадках.

Одуряющий вкус мягких, нежных губ Дэвида, потрясающий запах, в котором смешивается аромат его кожи и дорогого парфюма, теплое дыхание, танцующее на ее щеке и так похожее на вполне ощутимую ласку… Эвелин достаточно легкого поцелуя, как сознание уже словно плывет – она так долго этого хотела, и вот наконец-то мечта сбылась. Спустя всего один прерывистый вздох Эвелин протягивает руку, и ее тонкие пальчики погружаются в светлые волосы мужчины. Мягкие, словно шелк…
Она с трудом сдерживает тихий стон, чувствуя прикосновение его рук, и почти полностью теряет волю. Кажется, отстраниться, сделать шаг назад и сесть обратно в кресло уже просто невозможно, но именно в этот момент Дэвид все же заставляет ее отступить. Глаза Эвелин тут же темнеют от внезапно нахлынувшей тревоги и  становятся похожи на два зеленых бездонных омута, когда она с замиранием сердца смотрит, как Дэвид резко поднимается со своего места и отходит на несколько шагов. Что-то явно не так, и она понятия не имеет, что происходит, а в груди уже начинает расти тяжелое ощущение, что предстоящий разговор ей совершенно точно не понравится, ведь не зря же Дэвид сейчас так напряжен и даже не смотрит в ее сторону.
- Что… Что случилось? – почти беззвучно шепчет она прежде, чем в салоне самолета раздается его взволнованный голос. – Помню… - хрипло, на выдохе, с нарастающем отчаянием в душе из-за предчувствия новой беды. «Нет-нет-нет! Пожалуйста, только не это! Я больше уже не выдержу!» - мысленно молится Эвелин, а тем временем Дэвид продолжает говорить.
Пороки, пороки, пороки… Конечно она помнит тот день и тот разговор до мельчайших подробностей, но вовсе не потому, что узнала что-то новое о вампирах, а просто потому, что впервые увидела Дэвида. Собственно, она все помнила, что было связано с ним, и тщательно берегла каждое воспоминание, не позволяя им раствориться в будничной суете. Что угодно можно было забыть, упустить из виду или не заметить, но только не то, что имело отношение к Дэвиду.  По мере того, как мужчина говорит, тянущая боль в груди становится почти невыносимой – он все ближе и ближе подбирается к самому главному, и Эвелин начинает казаться, что сейчас произойдет нечто ужасное. Даже не ужасное, а непоправимое. И вот… Похоть. Одно слово, и Эвелин вздрагивает, зажмуривается и, кажется, даже перестает дышать.
Спустя одно мгновение она открывает глаза, смотрит на замершего поодаль Дэвида и, слушая его дрожащий от волнения голос, его признания не только в любви, но и в том, что она перевернула его мир, Эвелин чувствует себя… счастливой. Не потому, что слова мужчины о любви приятны и ласкают слух, не потому, что он хочет стать лучше ради нее и не потому, что разделяет ее страсть. Сейчас для Эвелин самым важным было то, что позволил ей заглянуть чуть дальше, чем обычно позволял всем, кто его окружал, и за обликом неунывающего оптимиста и жизнелюба, поглядывающего на мир вокруг со снисходительной улыбкой существа, прожившего чуть больше полторы тысячи лет, появился другой Дэвид. Живой. Настоящий. Способный волноваться, испытывать смущение и переживать из-за того, какое впечатление он произведет на нее. Тревога в глазах Эвелин уступает место нежности и совершенно неприкрытому любованию, когда она смотрит на него, понимая, насколько важно то, что сейчас происходит, насколько тяжело ему было носить в себе все это, и как сложно было признаться.
- Спасибо тебе, - тихо произносит она, когда голос Дэвида смолкает, и в салоне самолета воцаряется напряженная тишина. – За то, что доверился мне и все рассказал, только... Только не нужно стараться быть лучше, чем ты есть, Дэвид. В моих глазах ты всегда будешь идеальным, - продолжает Эвелин и усмехается. – Так уж получилось, что я ничего не умею делать наполовину. Если я доверяю, то безоглядно, если люблю, то всем сердцем, и никакой порок не сможет заставить меня относиться к тебе иначе.
Эвелин обхватывает себя руками, потому что сейчас больше всего на свете ей хочется подойти к Дэвиду, обнять его, крепко-крепко прижаться щекой к его груди, закрыть глаза и почувствовать, как он обнимает ее в ответ. Но поступить так – означает его спровоцировать, и Эвелин сдерживает свой порыв, понимая, что так будет правильно. Она опускает глаза, и ее взгляд рассеянно скользит по салону самолета до тех пор, пока не натыкается на сервировочный столик, где до сих пор стоит ее бокал с вином, и Эвелин тут же вспоминает, о чем они говорили в самом начале. И если раньше она не была уверена в том, что прыжок с парашютом – это хорошая идея, то сейчас она точно знает, что это именно то, что нужно. Протянув руку, она берет свой бокал, делает еще один глоток для храбрости и, наконец, решается окончательно.
- Знаешь, - с легкой усмешкой говорит она. – Я думаю, что сейчас нам обоим нужно немного отвлечься. Как насчет того, чтобы немного проветриться? В прямом смысле! Ты ведь хотел прыгнуть с парашютом, и я согласна. Только я требую себе отдельный парашют! Никаких поблажек и тандемных прыжков, если уж развлекаться, то тоже по полной программе. Что скажешь? Рискнем?

Дорога в аэропорт Бордо

Желание все еще окутывает его и опьяняет, ему все еще хочется развернуться и наброситься на девушку, словно голодный зверь на свою жертву. Не для того, что бы съесть, и даже не выпить крови, конечно же. Это не голод, это иное. Сжигающая изнутри страсть, огонь невообразимого желания. Пока он говорит, он даже не замечает тревогу растущую в Эвелин. Не замечает, потому что полностью сосредоточен на самоконтроле.
-Боюсь, я и не смогу стать лучше,- произносит он все еще с дрожью в голосе, но слова девушки действуют не него успокаивающе. Правда не отпугнула его, еще один барьер между ними преодолен. И от этого ему легче, легче, в том числе, справится с самим собой, с пылающей внутри него похотью. В какой-то момент, он даже начинает себя чувствовать немного глупо. В конечном итоге, а чего он боится? Они любят друг друга, он никогда не причинит ей боль. Даже «набросившись»  на нее, он вдруг осознает, оттолкни она его, скажи «не надо, Дэвид» и он остановится. А может он боится вовсе не себя? Быть может он просто боится услышать эти слова? В устах любой другой девушки – они бы для него ничего бы не значили. Не верь слову «нет», как иногда говорят. Но с Эвелин, все иначе. С ней он не старый и развратный вампир – а юный и даже неопытный юнец. Волнующийся по любому поводу девственник, боящийся все испортить любой мелочью. Это так глупо, и одновременно, так приятно. Вернуть ощущение юности? Снова почувствовать себя подростком? Влюбится как в первый раз. Испытать первую близость, немного неуклюже, неловко и одновременно невыразимо страстно и нежно.
-Отдельный парашют?- в голосе вампира появляется неподдельное удивление и он наконец оборачивается, глядя на Эвелин слегка расширенными глазами. Пытаясь понять, на сколько она серьезно говорит. И понимает – она совершенно серьезно. Первая мысль Дэвида – это невозможно, нельзя! Без подготовки – это чертовски опасно! Но следом за первой мыслью приходится другая и на его лице, наконец, появляется улыбка. Перед ним не человек, перед ним такой же вампир как и он сам. Даже если что-то пойдет не так? Ничего страшного и непоправимого не произойдет. Будь на ее месте он сам, разве ему не хотелось бы прыгнуть самому? Разве стал бы он слушать советы и предостережения? Она не ребенок, она взрослый человек, местами очень сильно похожий на него самого.
-Хорошо,- тихо произносит он, медлит еще несколько мгновений, а затем решительно подходит к любимой.
-В таком случае нам надо спешить, у нас всего двадцать или тридцать минут на то, что бы научить тебя прыгать с парашютом. Идем,- говорит он беря девушку за руку и ведя в хвостовую часть самолета, мимо служебного блока и мимо стюардессы. Там он останавливается, что бы отдать несколько распоряжений.
-Мы пойдем готовится к прыжку. Предупредите нас когда мы будем подлетать к месту. И вызовите нам машину в тот район. А после прыжка, можете возвращаться назад, смысла вам приземлятся в Бордо нет. С пограничной службой вы договорились? Ну вот и отлично. Спасибо.
После короткого разговора они будет дальше. Туда, где лежат парашюты, туда где в нужный момент откроется люк и они прыгнут в вниз, в холодный воздух Ляфира.
Следующие пол часа проходят незаметно. Дэвид проверяет парашюты, попутно принимаясь рассказывать о них Эвелин. Затем помогает его одеть, и одевает сам, и все говорит и говорит. Он рассказывает о том, как нужно себя вести в воздухе, как ловить поток, в какой момент дергать кольцо и управлять раскрытым парашютом. Как приземляться, что бы не переломать себе ноги. Время летит незаметно и он уже совсем забыл о своей проблеме. Он вообще забыл о каких либо проблемах, потому что их нет. Он рядом со своим ангелом и он счастлив. А все остальное – не имеет никакого значения.
-Осталось пара минут,- говорит стюардесса, заглядывая в отсек. Готовтесь,- и тут же исчезает обратно.
-Ну что? Готова? Не боишься?- спрашивает вампир, подходят вплотную к Эвелин, и обнимая ее, крепко прижимая к себе. А под ногами уже начинает дрожать пол – это начинает медленно открываться грузовой люк.
-Я люблю тебя,- Дэвиду приходится кричать, потому что ветер уже бушует вовсю на пару с шумом двигателя. А потом он касается своими губами ее губ, чувствуя невероятный прилив нежности. Чувствуя, как у него начинает кружится голова, и снова начинает подступать желание, все же немного остужаемое холодным, зимним ветром. Так и не выпуская Эвелин из своих рук, он начинает заваливаться набок, увлекая за собой своего ангела. Еще миг, и под их ногами уже нет твердого метала и они устремляются вниз.

Дорога в аэропорт Бордо

Аэропорт

Ее слова вызывают у Дэвида удивление, которое отчетливо читается в его глазах, когда мужчина наконец-то поворачивается к Эвелин, и тревога, с таким яростным остервенением вцепившаяся в сердце, медленно, но верно начинает разжимать свои стальные когти. Ей все же удалось рассеять его страхи и опасения, пусть не окончательно, и они наверняка еще не раз вернутся к этому разговору, испытывая неловкость и подвергаясь сомнениям, но это будет позже, а сейчас Дэвид ей улыбается, и это самое главное.
Следующие полчаса проходят как тумане – Эвелин впервые в жизни держит в руках парашют и внимательно выслушивает инструкции Дэвида, хотя ее так и не оставляет ощущение, что все это происходит будто во сне. Все слишком быстро – совсем недавно она была в Валенштайне, потерянная и совершенно подавленная брела по улице, даже не зная, куда и зачем идет, а теперь ее жизнь стремительно менялась, словно картинка в калейдоскопе. Единственное, что она сейчас осознает совершенно четко, так это что в подобное безумие они собираются ввязаться вместе, и эта мысль странным образом придает уверенности. К тому моменту, когда стюардесса предупреждает их о том, что осталась пара минут, Эвелин уже ощутимо трясет от избытка адреналина в крови, которую разгоняет по венам бешено бьющееся от волнения сердце, и эта дрожь усиливается еще больше, когда Дэвид застегивает на ней сложенный парашют. Замок крепления защелкивается с тихим звуком, и Эвелин смотрит на Дэвида блестящими одновременно от страха и азарта глазами.
Готова ли она?
- Нет, - слегка заикаясь, произносит она и улыбается, точно зная, что все равно не отступит.
Не боится ли?
- С тобой – нет, - отвечает Эвелин и тоже обнимает его, чувствуя, как под ногами начинает дрожать пол.
Сердце, кажется, проваливается в пятки, и на мгновение ее захлестывает паника вместе с порывом холодного ветра, мгновенно ворвавшегося в открытый люк. Дэвид ей что-то кричит, сквозь шум моторов и завывания ветра она почти ничего не слышит, скорее, читает по губам, затем он нежно целует ее и увлекает за собой в свободное падение.
Двух глотков вина для храбрости оказалось катастрофически мало. Пожалуй, ей нужно было допить всю бутылку, а потом сходить к стюардессе и попросить еще одну, причем куда как покрепче, чем простое вино, потому что стоит Эвелин только почувствовать, что под ногами больше нет твердой поверхности, как она тут же зажмуривается и начинает кричать от страха, еще крепче прижимаясь к Дэвиду – своей единственной опоре в этом безумном мире, причем не только в эти кошмарные мгновения, но и в любые другие. Впрочем, непривычное ощущение свободы, какого-то дикого, нереального драйва и руки Дэвида, уверенно обнимающие ее и не позволяющие затеряться в этой совершенной пустоте, очень быстро заставляют Эвелин забыть про страх, и ее охватывает невероятный восторг. И Эвелин начинает смеяться так, как, наверное, не смеялась никогда в жизни – весело, беззаботно и совершенно беспечно. Совершенно позабыв о том, что боится высоты, Эвелин начинает казаться, что всего этого ей уже мало, и сквозь смех просит Дэвида ее отпустить.
- Дэвид! – кричит она. – Я хочу сама!
Мужчина разжимает руки, и Эвелин тут же оказывается наедине с небом. Внизу раскинулась земля, ее разум с трудом воспринимает огромное расстояние до поверхности, да и Эвелин, вспомнив инструкции Дэвида, старается не смотреть вниз. Она смотрит на линию горизонта и какое-то время просто наслаждается своим полетом, улыбаясь и чувствуя, как прохладный ветер не просто покалывает кожу и развевает волосы – он словно очищает душу, придавая сил. Спустя какое-то время Эвелин обнаруживает, что земля уже не так уж и далеко, и, внезапно испугавшись, что может разбиться, дергает за кольцо парашюта, который тут же раскрывается, замедляя ее падение и давая возможность наконец-то безбоязненно посмотреть вниз.
- Я это сделала, - то и дело повторяет она. – С ума сойти! Я это сделала!!!
Земля становится все ближе и ближе, и Эвелин наконец-то приземляется – она успевает встать на обе ноги, после чего огромный купол, наполненный воздухом, утаскивает ее куда-то в сторону, пока она пытается его сбить. Этот процесс вместо того, чтобы напугать девушку, добавляет еще больше веселья, и Эвелин, все же победив свой парашют, шлепается на землю, перекатывается на спину, весело хохочет и смотрит, как купол накрывает ее сверху, словно большой шатер. Ее все еще трясет от волнения и азарта, пока она барахтается под тканью, пытаясь выбраться наружу, и когда ей это удается, Эвелин наконец-то оглядывается по сторонам, немного пошатываясь и пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах. Невдалеке обнаруживается Дэвид, и девушка облегченно вздыхает, затем восторженно кричит ему:
- Это самое клевое, что я делала за всю свою жизнь! Пообещай, что мы сделаем это снова!!!

Аэропорт
Он с трудом расслышал слова девушки, а скорее даже прочел по губам и выражению ее лица то, чего она хочет. И нехотя разжал руки, позволяя им разделиться в воздухе.
Дэвид неоднократно прыгал до этого. Не то что бы он был настоящим профессионалом, ему просто нравилось ощущение свободного падения. Эмоции, адреналин и свобода. И свобода от всего на свете, даже самого себя. От самого себя – наверное, в первую очередь. Ведь когда перед тобой весь мир, досуг можно разнообразить очень по разному, сменить обстановку, круг общения. Да все что угодно. Но себя? От собственного общества так просто не спрятаться. Но прыжки, был одним из таким вот способов, стать ненадолго кем-то, или даже чем-то другим. Тем более, он надеялся, что возможно, на Эвелин это подействует похожим образом. И позволит ей избавиться от груза прошлого, который сейчас точно ее тяготит.
Впрочем сегодня, его прыжок отличался от всех предыдущих. Сегодня все его мысли вращались вокруг его возлюбленной. Более того, по большей части это были волнения связанные с ее безопасностью. Но даже это был, в каком-то смысле, интересный опыт. Уже очень давно ему не доводилось по настоящему волноваться и переживать за кого бы то ни было, кроме, разве что, самого себя. Сейчас он чувствовал себя заботливым папой, который печется о своем ребенке. Эта мысль даже могла показаться ему забавным, его распущенность простиралась настолько далеко. Но сейчас, ему почему-то стало неудобно собственной мысли, и он прогнал ее прочь. Все время полета он старался быть одновременно и близко к Эвелин, и в то же время, держаться на достаточном расстоянии, что бы не помешать ее полету. Готовый, впрочем, в любой момент, попытаться догнать ее, что бы помочь справится с потоками холодного воздуха, или на случай, если у нее возникнут проблемы с парашютом.
Земля была все ближе, и Миллер начал волноваться не на шутку, но вот его девочка наконец дернула за кольцо, и от сердца отлегло, и он последовал ее примеру. Последний остаток пути он просто чувствовал умиротворение. Больше он не волновался за Эвелин, худшее что теперь могло случится – для вампиры – мелочь. Впрочем девочка прекрасно справилась с преземлением, и он сам мягко опустился на землю, в сотни метров от нее, сделал несколько крупных шагов по земле, ловко расстегнул карабины и легким движением скинул с себя лямки, позволяя парашюту улететь куда-то назад.
Пока девушка пытается справится с собственным парашютом, вампир широкими шагами спешит к ней, слыша ее заразительный смех и смеясь в ответ. А вокруг стремительно начинает темнеть, ли совсем узкая полоса солнца еще виднеется на краю горизонта.
-Обещаю, милая. Повторим и не раз! Полагаю, спрашивать, понравилось тебе или нет, было бы глупо. Но мне действительно любопытно, угадал ли я, когда предполагал, что это позволит тебе немного нагулять аппетит?- наконец он подходит к любимой и слегка касается ее плеча собственной рукой. Проблемы, что так сильно волновали его еще недавно, когда они летели на самолете, теперь стали казаться ему совсем не значимыми. Во первых, сейчас его переполняет не столько похоть, сколько нежность, похоже его порок решил дать ему небольшую передышку. Но главное было иное. Сейчас он окончательно понял одну простую вещь. Все его страхи и сомнения – придуманы им самим. Ему не нужно больше оберегать ее словно цветок, боясь поломать своим собственным, легким прикосновением. Просто потому, что он сейчас уверен, что бы они не делали вместе – это будет хорошо. А еще, что она не цветок, не растение с хрупкими лепестками. Она человек. Вампир, если угодно, который относится к нему не менее трепетно, чем он сам к ней. Так стоит ли боятся, что он может сделать что-то не так?
Не в силах сдержать, он касается губами ее лба, а легко гладит по золотистым волосам, причудливо переливающимся в последних лучах закатного солнца.
-Идем милая. Я надеюсь, машина уже ждет нас где-то на дороге. Я обожаю прыжки, а вот стоять зимой в открытом поле – мне нравится куда меньше. Конечно, благодаря твоему обществу, я даже от этого, похоже, могу получать удовольствие. Но мне кажется, нам будет обоим куда комфортнее когда мы доберемся до более приветливой обстановки,- усмехается он, беря девушку за руку.
-Как ни будь, мы поедем с тобой на острова моей семьи. Кроме того, что там всегда царит лето, мы сможем там прыгать хоть каждый день. Заодно я научу тебя летать на аэроплане. Хочешь? Кстати именно там находится тот самый пиратский корабль, о котором я тебе как-то рассказывал. На самом деле эти острова открыл мой внук, Леонард, во время своей бытности пирата. Пару раз мне и самому доводилось вместе с ним брать на абордаж богатые корабли. Как ни будь, я тебе все это покажу. Надеюсь, только, ты после этого не разлюбишь меня. Ведь по сути я был разбойником,- смеется вампир, ведя девушку за руку по направлению к шоссе. Туда, где их уже ожидает роскошный лимузин, готовый отвести их в один из самых богатых отелей Бордо.

Глядя, как Дэвид подходит все ближе и ближе, Эвелин на ощупь находит застежку от парашюта, освобождается от него и делает несколько шагов навстречу мужчине. Она уже не смеется, только лишь улыбается, но сияющие глаза все равно не оставляют сомнений в том, что сейчас Эвелин очень счастлива, несмотря ни на что. Идея Дэвида немного развлечься, изначально казавшаяся ей довольно сомнительной и даже опасной, оказалась очень и очень правильной – она, конечно, ничего не забыла, но боль удивительным образом отступила в тень и затаилась там под натиском новых, невероятно ярких впечатлений и эмоций, которые сейчас переполняют сердечко вампирши, оберегая его от печальных воспоминаний. Дэвид обещает ей, что они еще неоднократно повторят это, и Эвелин уже заранее предвкушает новые прыжки, надеясь, что в следующий раз она не будет закрывать глаза и прятать лицо у него на груди, и обязательно рассмотрит все с самого начала, хотя и с некоторым сожалением понимает, что эмоции, которые она испытает, будут уже чуть менее яркими.
- Угадал, - с легкой усмешкой признается Эвелин, затем прикрывает глаза и подается чуть вперед, навстречу его губам, мягко коснувшимся ее лба. Дэвид гладит пряди ее волос, а Эвелин, взглянув на него, вдруг обнаруживает, что совершенно напрасно радуется. Зеленые глаза начинают уже понемногу светлеть, и в их глубине мелькают золотистые блики, стоит ей только на самом деле понять, что она действительно голодна, однако вряд ли изысканная кухня роскошного отеля, выбранного Дэвидом, сумеет утолить ее аппетит. – Вот только… - Эвелин так и не договаривает, замолкает на полуслове и, не удержавшись, проводит кончиком языка по непроизвольно удлинившимся клыкам. – Только это, наверное, не так уж и хорошо, - уже начиная немного волноваться, все же произносит она. – Нужно найти какой-нибудь банк крови, пока я еще держу себя в руках.
Дэвид уводит ее поближе к дороге, на ходу рассказывая про остров и обещая не только повторить прыжок, но и научить летать на аэроплане, и Эвелин, чуть расслабившись, снова улыбается.
- Это тот самый остров, где находится твой замок? – с любопытством спрашивает она, вспоминая про иллюзию, которую Дэвид показал ей в самый первый день их знакомства. – Я бы очень хотела это увидеть… - мечтательно произносит девушка, затем, спохватившись, со смехом добавляет: - Вернее, я уже это видела, но было бы здорово посмотреть на настоящий замок.
Дэвид обещает ей все новые и новые развлечения, и Эвелин с восторгом слушает его, думая о том, какое же интересное, яркое и красочное будущее ждет ее рядом с этим мужчиной, с которым было одинаково хорошо парить в небе, молчать в уютной кафешке, держа его за руку, и идти сейчас по какому-то полю в совершенно чужой стране.
- На аэроплане? Хочу, конечно! - отвечает она и тут же изумленно вскидывает брови, когда речь заходит про пиратский корабль. – Так ты не шутил тогда? Это правда? – чуть смутившись из-за своего неверия, удивляется Эвелин. – А я-то думала… Ты серьезно насчет разбойников? – с недоверием переспрашивает она и снова улыбается. – Не знаю, как твой Леонард, но тебя очень сложно представить в роли пирата. Это как-то… не совсем подходит тебе, по-моему. Совсем в голове не укладывается, - добавляет Эвелин. – Я все никак не могу привыкнуть, что тебе так много лет, к тому же в 2005-м году сложно представить, что когда-то все было иначе, что ты мог быть одет не в элегантный костюм, а во что-то другое, а вместо мобильного телефона и блокнота для набросков у тебя в руках была… Эммм… С чем там воевали пираты? С рапирами? Или саблями? – смеется Эвелин и хмурит лоб, пытаясь вспомнить не столько уроки истории, сколько фильмы про пиратов.
Разговаривая на ходу, они выходят, наконец, к шоссе, где их уже ждет лимузин, и Эвелин, оказавшись в салоне автомобиля, усаживается рядом с Дэвидом, положив ему голову на плечо, берет обеими руками его ладонь и  переплетает свои пальцы с его. Машина мягко трогается с места, увозя своих пассажиров в отель, и Эвелин предстоящее возвращение к цивилизации очень радует, однако спустя пару блаженных мгновений покоя после серьезной встряски в виде прыжка с парашютом и предвкушения отдыха, она садится прямо и обеспокоено заглядывает в лицо мужчины.
- Дэвид, а как мы попадем в отель? – спрашивает Эвелин, постепенно начиная возвращаться к реальности. – У меня нет документов, нет даже телефона и денег, наверное, тоже нет, так как моя карта действует только в Дюссельфолде. – Она с грустью вздыхает. – Наверное, мне не стоило все вот так бросать и сбегать без оглядки, надо было взять хотя бы водительские права, но тогда я об этом как-то не думала, а теперь… Что теперь делать?

Бордо. Палац Отель "Все Сезоны Рибо"

-Что-нибудь придумаем, - легкомысленно бросил Дэвид, когда девушка заикнулась о своем настоящем голоде, а сам задумался. Эту проблему он решительно пропустил, да и некогда ему было, когда он скорее мчался на машине к своей любимой. Вампир для которого вопрос пропитания не стоял уже очень давно. Ему ничего не мешало выпить немного крови у любого, попавшегося ему человека, но даже это ему было совершенно не обязательно. Он мог просто питаться эмоциями людей. С Эвелин дело обстояло куда сложнее, как он понял. О том, что она боится питать непосредственно людьми – он уже, кажется, знал. Вот только не мог этого понять, для него и его морали это было слишком не постижимо. Он хотел принять эту правду, осознать ее в полной мере, ведь для него было важно все, что было связанно с его ангелом. Но у него не получалось. Вместо этого, он мог думать ли о том, как много она теряет, раз уж ей приходится питаться только консервированной кровью.
-Нет, тот замок что я тебе показывал... Его давно не существует, это ведь было больше дюжины веков назад. Но на острове тоже есть замок, если захочешь, мы даже можем там пожить. Но на мой вкус – там обычно слишком много моих родственников. И конечно я не шутил на счет корабля. Я тебе как-нибудь покажу, если захочешь, конечно. Как это было. В основном с саблями, рапиры – оружие утонченное. А пираты – это в сущности, самые обычные бандиты. Пусть и довольно сильно романтизированные. Даже корсары, которые грабили под флагом какого-нибудь короля – все равно оставались самыми обычными разбойниками. Впрочем, тоже самое можно сказать о большинстве солдат любой войны. Но ты в чем-то права. Я с оружием в руках – даже тогда было большой редкостью. Коль скоро Леонарду, ну или мне удавалось ступить на борт чужого судна, драки, обычно,  уже не требовалось. Пятая руна часто помогала избежать ненужного насилия в те времена. А я так и вовсе, никогда не любил драться,- усмехнулся Дэвид, чувствуя, как уже начинает немного дрожать от холода, с тех пор как адреналин от прыжка окончательно растворился в крови, он стал замерзать все сильнее. Конечно, подхватить простуду у него шанса не было, но испытывать дискомфорт от холода он вполне мог, несмотря на свое могущество. Так что машина оказалась как нельзя кстати. Все таки волшебство момента немного нарушал этот дискомфорт, и Миллер почувствовал что его рассказ о пиратах не совсем такой, как мог бы быть, если бы они просто сидели, например в уютной кофейне с чашечкой ароматного напитка.
Наконец они оказались в машине, и вампир почувствовал некоторое облегчение. Руки девушки казались ему сейчас такими горячими и нежными, что он буквально замлел от наслаждения, начиная забывать о прочих проблемах. Но девушка тут же вспомнила о своих документах, и Дэвид мягко улыбнулся, нежно поглаживая руку девушки.
-Ерунда это все. Не переживай о таких мелочах. Деньги это вообще не проблема. А что до документов, пока ты со мной, тоже. Хотя, полагаю, с ними тебе было бы спокойнее, верно? Хм. Давай поступим так. Во первых, завтра сутра заглянем к одному мастеру, который сделает нам пару новых паспортов, иногда полезно иметь альтернативную личность, просто на всякий случай. А еще ты мне расскажешь, где находятся твои настоящие, и их привезет мой человек в ближайшее время. А вообще, мне нравится иногда менять свои имена. Тем более, что если этого не делать, рано или поздно, у людей начнут появляться вопросы. Например, почему ты не стареешь и не умираешь. Конечно, при этом, приходится менять не только имя, но и соседей. Но это обычно всем на пользу.
Тем временем машину уже везла их по улицам Бордо, приближаясь к центру и отелю, где вампир умудрился забронировать номер еще по дороге к Эвелин.
-Ох, я совсем забыл про кровь,- вдруг опомнился Дэвид, а затем внимательно посмотрел девушке в лицо. О том, что их может услышать водитель, Миллер не слишком беспокоился. Во первых пассажирский салон лимузина был оборудован звукоизоляцией, а во вторых? Водитель ведь был просто человеком.
-А скажи, почему ты не пьешь кровь, ну например людей?
Бордо. Палац Отель "Все Сезоны Рибо"